Введение

Мы продолжим анализ положений и институтов  проекта Уголовного кодекса Республики Таджикистан (далее УК РТ). В предыдущем статье "О некоторых спорных институтах проекта Уголовного кодекса Республики Таджикистан: теория, законодательства и практика" [1, 6-18] нами были рассмотрены такие вопросы как: "Приоритет международных договоров, ратифицированные Республикой Таджикистан перед Уголовным кодексом"; "Неоднократность уголовных правонарушений" и "рецидив преступлений"; "Законодательная регламентация иных институтов, прилегающие к уголовному праву"; 1). "Выдача лиц, совершивших уголовное правонарушений" (ст. 17 проекта);  2). "Освобождение от наказания", (глава 12. проекта); 3) "Амнистия. Помилование. Судимость. Реабилитация", (глава 13. проекта)).

Однако в рамках одной статьи мы не могли охватывать весь спектр дискуссионных и спорных вопросов содержащих в проекте УК РТ, например, остались не рассмотренными вопросы:

1. "Виды наказания". Как видно из положений ст. 48 проекта УК РТ к видам наказания добавились "6) арест и 7) выдворение иностранного гражданина или лица без гражданства, постоянно не проживающих в Республике Таджикистан с ее территории", которые в настоящее время являются видами административных взысканий (ч. ст. 36, ст.ст. 46 и 47 Кодекса об административных правонарушений РТ), а неизменными остались "8) пожизненное лишение свободы и  9) смертная казнь";
2. "Определения вида исправительных колониях для лиц отбывающих наказания к лишению свободы ч. 5-8 ст. 58 УК РТ и ч. 7 ст. 87 УК РТ", которые по нашему мнению также не являются предметом регулирование УК РТ и эти нормы необходимо перенести в ст. 72 Кодекса исполнения уголовных наказания Республики Таджикистан, который называется: "Статья 72. Определение вида исправительного учреждения для отбывания осужденными наказания в виде лишения свободы";
3. Другие вопросы, которые мы планируем в дальнейшем анализировать и опубликовать.

Но в рамках этой статье будет рассмотрена одна из проблем Общей части теории уголовного права – классификация преступных деяний и изучена степень соответствия нынешней законодательной классификации и формулировок их определений зарубежным законодательным практикам. Причиной написания этой статьи является введения в проекте УК РТ нового понятия «уголовный проступок», которое существует в зарубежных уголовных законодательствах. В данной статье также поднимается вопрос о необходимости и целесообразности введения в национальное законодательство новой категории - «уголовный проступок». Также рассматриваются и проанализирована уголовно-правовая характеристика и доктринальные позиции относительно сути и правового предназначения категории «уголовный проступок», модели закрепления данного института в праве и возможные риски и соответственно с учетом зарубежной уголовно-правовой практики.

ІІ. История и современность. Современная наука, в том числе и уголовно-правовая, не может обойтись без исторической основы. Существующие ныне представления о преступлении, принципы его правовой регламентации, включающие признаки преступности деяния, критерии дифференциации преступлений, обусловленные, в свою очередь, необходимостью установления адекватного (справедливого и обоснованного) наказания, не возникли случайно, не были кем-то придуманы. Они сложились исторически, под влиянием различных факторов: социальных, экономических, политических и проч. Соответственно, важной теоретической задачей является их изучение, анализ устойчивых позитивных и негативных тенденций, сравнение опыта прошлого с современным состоянием решения проблем уголовной политики. Только с учетом этих условий возможно ее прогрессивное развитие на основе сочетания принципов законности, гуманизма, справедливости, равенства, экономии репрессии с неотвратимостью ответственности, непреклонностью в борьбе с опасными преступными посягательствами на важные социальные блага. [2, 4]  Среди юридической общественности активно обсуждается вопрос о введении в уголовное законодательство нового института - уголовного проступка. Сама по себе эта идея не нова, ибо ее корни уходят в дореволюционное и советское уголовное право, но вопрос о гуманизации и либерализации уголовного законодательства довольно остро стоит на повестке дня, чем и обусловлена актуальность поставленной задачи.

Основные этапы развития категории «преступление» всегда находился в тесной взаимосвязи с развитием государства, обладающего прерогативой признания опасными тех или иных деяний и установления запретов их совершения под угрозой наказания. В истории уголовного законодательства и юридической мысли наблюдается постепенный переход от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т.е. наносящего ущерб интересам государства, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности.

 При отсутствии четкого разделения уголовных и гражданских норм преступление отличалось от гражданского деликта по признаку злонамеренности.

К концу XVII века сформировалась публично-правовая концепция преступления, согласно которой оно обладает опасностью в силу способности причинения вреда общественный или частным интересам посредством нарушения норм, установленных государством. Это обстоятельство характеризовало определенную последовательность эволюции понятия преступления: а) как частной обиды; б) как греха, «лихого дела»; в) ослушания воли государя; г) как общественно опасного деяния. Ее основными факторами были: развитие государства, укрепление его авторитета и утрата властью своей сакраментальной основы. В процессе этого преступление постепенно приобретало черты публично-правовой категории.

Дифференциация преступления и проступка была обусловлена двуединым процессом, характеризующимся стремительно происходящими изменениями в социально-экономическом укладе общества, реформами государственного аппарата и распространением в России идей философии просвещения.

В XVIII в веке в развитие уголовно-правовой науки в России характеризуется попытками заимствования западно-европейских течений естественного права и усилиями, направленными на создание теоретических основ уголовного права.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года понимало преступление в широком и узком смыслах. В первом случае оно выступало в качестве родового понятия, отграничивающего наиболее опасные виды посягательств, наказуемых в уголовном порядке, от других видов «неправды», обладающих меньшей степенью общественной опасности. Так, говоря о стадиях преступной деятельности, законодатель не дифференцирует ее на виды, вероятно, исходя из ее общей социально-правовой природы. Соответственно, выделялись: обнаружение умысла, приготовление, покушение и оконченное преступление.

               В то же время преступные деяния подразделялись на преступления и проступки. Следовательно, в узком смысле преступление понималось как более опасный по сравнению с проступком вид уголовно наказуемого поведения. При этом механизм преступления характеризовался посягательством на само благо, охраняемое законом, а проступка — нарушением норм, охраняющих те или иные ценности. Думается, что это было сделано не случайно. Тем самым законодатель стремился показать сущностное различие указанных деяний. Преступление характеризовалось повреждением объекта, охраняемого законом, а проступок — нарушением закона, охраняющего благо. Таким образом, понятие проступка было более формализовано.

К этому времени отчетливо наметилось противостояние двух концепций правонарушения в целом и преступления, в частности: формальной и материальной. Сторонники формальной концепции преступления, как правило, являлись представителями классической школы уголовного права. Материальный подход развивался в рамках социологического направления. Основной проблемой, вызывающей разногласия представителей классической и социологической школ уголовного права, было расхождение в понимании преступного деяния. Первые рассматривали его как «абстрактную юридическую сущность», вторые отстаивали концепцию преступления как «явления внешнего мира, обусловленного по преимуществу социальными причинами» [3, 33].  

   Понятие "уголовного проступка" сегодня содержится в законодательстве ряда европейских стран (Австрия, Бельгия, Германия, Франция, Швейцария) и стран постсоветского пространства (Казахстан, Латвия, Литва, Эстония) [4]. Здесь проступок рассматривается как разновидность уголовно-правового нарушения наряду с преступлениями и иными правонарушениями. Отличается проступок наименьшей степенью общественной опасности и, соответственно, наименьшей строгостью применяемых за его совершение мер уголовно-правового воздействия с использованием упрощенных процессуальных процедур.

Тем не менее справедливости ради надо сказать о том, что в нашем традиционном понимании уголовный проступок, имеющейся в аналогах зарубежного права, представляет собой административный деликт. Административные правонарушения, в советское время выделившиеся из числа уголовных в качестве автономной категории, так и остались «вне зоны действия» уголовного права. Поэтому принципиальных отличий здесь нет, если только не искать их в той плоскости, что ответственность индивида за совершение мелкого правонарушения может считаться «административной» (т. е. взыскание могут применять суды и различные административные органы), однако по сути своей являться «уголовной», что будет выражаться в стремлении государства строго соблюдать фундаментальные процессуальные гарантии личности [5].

ІІІ. Понятие и юридическая природа инситута "уголовный проступок". Вопрос о введении в законодательство РТ категории «уголовный проступок» на протяжении последнего десятилетия серьезно не обсуждалось представителями отечественной уголовно-правовой науки, так и правоприменителем. Появление института уголовных проступков в Республики Таджикистан является относительно новым правовым явлением, оформившимся в самостоятельное направление развития уголовного законодательства спустя более чем двадцати лет с момента принятия действующего УК РТ. Одним из нововведением проекта УК РТ является внедрение такого понятия, как «уголовный проступок». Проект УК РТ, рассматривая понятие уголовного правонарушения, в виде обобщенного понятия в качестве ее видов приводит «преступление» и «уголовный проступок». Соответственно, уголовный закон в своем содержании рассматривает понятия "преступления" и "уголовного проступка", а также в Особенной части определяет их виды, при этом, как правило, устанавливая уголовную ответственность за их совершение.

В проекте УК РТ  на основе опыта европейских стран и Республики Казахстан закреплен новая классификация деяний, влекущих уголовную ответственность, по степени их общественной опасности. Введены понятия «уголовное правонарушение» и «уголовный проступок» наряду с сохранением традиционного подхода к определению понятия преступления. В ч. 1. ст. 18 проекта УК РТ, в частности, определяется, что уголовные правонарушения в зависимости от степени общественной опасности и наказуемости подразделяются на преступления и уголовные проступки. При этом в ч. 2. ст.  18 проекта УК РТ под преступлением понимается совершенное виновно общественно опасное деяние (действие или бездействие), запрещенное УК под угрозой наказания в виде обязательных работ, исправительных работ, ограничения в военной службе, ограничения свободы, штрафа, содержания в дисциплинарной воинской части, лишения свободы, пожизненного лишения свободы или смертной казни. Стоит отметить, что новым является содержание признака наказуемости. Это, в частности, выражается в том, что за совершение преступления невозможно назначить любое наказание, а возможно лишь выбрать одно из следующих: обязательных работ, исправительных работ, ограничения в военной службе, ограничения свободы, штрафа, содержания в дисциплинарной воинской части, лишения свободы, пожизненного лишения свободы или смертной казни.

В зависимости от характера и степени общественной опасности все преступления подразделяются на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести, тяжкие преступления и особо тяжкие преступления. В ст. 19 поекта УК РТ определен, что преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает двух лет лишения свободы, а также неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает пяти лет лишения свободы. Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает пяти лет лишения свободы, а также неосторожные деяния, за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пяти лет. Тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает двенадцати лет лишения свободы. Особо тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двенадцати лет, пожизненного лишения свободы или смертной казни [3, 33].

В свою очередь в ч. 3. ст 18 УК РТ уголовный проступок определяется как совершенное виновно деяние (действие либо бездействие), не представляющее большой общественной опасности, причинившее незначительный вред либо создавшее угрозу причинения вреда личности, организации, обществу или государству, за совершение которого предусмотрено наказание в виде обязательных работ, исправительных работ, ограничения в военной службе, ограничения свободы, штрафа, ареста, выдворения иностранного гражданина или лица без гражданства, постоянно не проживающих в Республике Таджикистан с ее территории. В отличие от преступлений уголовные проступки не подразделяются на категории. Исходя из определения уголовного проступка, можно выделить признаки уголовного проступка. К их числу относятся:

          – виновность;

– небольшой уровень общественной опасности;

– результат в виде причинения незначительного вреда или угрозы причинения вреда личности, организации, обществу или государству;

– наказуемость.

Представляется, что второй и третий признаки являются достаточно оценочными. В проекте УК РТ не раскрывается, что следует понимать под «деянием, не представляющим большой общественной опасности», также не ясно, что такое «незначительный вред». Наличие в ч. 4 ст. 18 проекта УК РТ положения, согласно которому не является уголовным правонарушением действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного Особенной частью УК, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, также отнюдь не способствует пониманию того, что же такое «деяние, не представляющее большой общественной опасности», т.е., между признаком угловный проступок «деянием, не представляющим большой общественной опасности» и признаком малозначительным "не представляющее общественной опасности" нет разграненчений. Как обычно к преступлениям, не представляющим большой общественной опасности, относятся умышленные преступления и преступления, совершенные по неосторожности, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок не свыше двух лет или иное более мягкое наказание.

Вопрос о понятии, сущности и критериях выделения малозначительного деяния уже довольно долго становится объектом дискуссий видных ученых в сфере уголовного права, однако есть некоторые нюансы, которые упоминаются совсем вскользь, либо совсем не упоминаются авторами при рассмотрении данного вопроса, хотя на наш взгляд, они являются основными для уяснения сущности института. В ч. 4. ст. 18 проекта УК РТ закреплен понятие малозначительного деяния, т.е. не является уголовным правонарушением действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного Особенной частью УК, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности. Из данного понятия можно выделить следующие признаки: выделяются три основных критерия, по которым можно определить малозначительное деяние: 1) Деяние должно содержать признаки какого-либо преступного деяния, предусмотренного УК. 2) Деяние должно быть совершено с прямым, конкретизированным умыслом (то есть направленность умысла должна состоять в желании субъекта совершить именно такое малозначительное деяние). 3) В деянии отсутствует общественная опасность. Таким образом малозначительное деяние должно содержать все признаки состава преступления и при этом в деянии должна отсутствовать общественная опасность. В связи с этим, считаем неправильными формулировки лиц, ведущих производства по делу, о прекращении дела в связи с отсутствием состава преступления, так как отсутствует не состав преступления, а общественная опасность по  ч. 4. ст. 18 проекта УК РТ.

На наш взгляд, основным критерием разграничения уголовных проступков и преступлений является все же наиболее формальный – наказуемость. Именно этот критерий опредеступления и какие за уголовные проступки. Однако и здесь стоит отметить, что наказания в виде штрафа и исправительных работ могут быть назначены как за совершение уголовного проступка, так и преступления. УК не говорит о том, каким образом необходимо разграничивать преступления и уголовные проступки, за совершение которых в санкциях статей Особенной части УК предусмотрены наказания в виде штрафа и исправительных работ. Представляется, что разграничение проводится по наиболее строгому виду наказания, содержащемуся в санкции статьи Особенной части УК, на что может также указывать формулировка.

Действующий уголовный закон также разделяет все преступления на четыре категории: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие (ст. 18 УК РТ). Наименее опасными для личности, общества и государства по своему характеру являются преступления небольшой тяжести. К ним относят умышленные деяния, максимальное наказание по которым не превышает двух лет лишения свободы, а также неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное УК, не превышает пяти лет лишения свободы. Анализ норм действующего законодательства позволяет сделать вывод о том, что преступления данной группы неоднородны между собой, различаются по законодательной оценке степени их сравнительной вредоносности. Потому в уголовном законодательстве крайне необходимо выделить отдельную категорию, именуемую уголовным проступком.

Для достижения поставленной цели, сначала следует сравнительно остановиться на правовой характеристике уголовного проступка по уголовному праву зарубежных стран и отечественному праву, в частности на определении понятия «уголовный проступок» и классификации уголовно наказуемых деяний по степени их общественной опасности [6].

Французское уголовное право все преступные деяния делит на три категории: преступления, проступки и нарушения. Такая классификация преступных деяний в соответствии со ст. 111-1 УК Франции существует в зависимости от их тяжести. Например, ст. 111-2 УК Франции гласит, что «Закон определяет преступления и проступки и устанавливает наказания, применяемые к их исполнителям. Регламент определяет нарушения и устанавливает в пределах и в соответствии с различиями, установленными законом, наказания, применяемые к нарушителям» [6]. Если обратить внимание на содержание кодекса, то можно заметить, что большинство умышленных деяний относятся к преступлениям, и небольшая часть неосторожных деяний квалифицируется, как преступления. Таким образом, французское уголовное право, учитывая меньшую тяжесть неосторожного поведения, по сравнению с преступлением, большинство неосторожных деяний признает в качестве проступка.

Классификация преступных деяний, безусловно, вопрос важный, поскольку по этому критерию определяются не только размер уголовной ответственности, но и сфера распространения ответственности на других лиц, возможность реализации уголовной ответственности при неоконченной преступной деятельности, а также процессуальные вопросы, например, подследственность и подсудность деяния.

По французскому уголовному праву покушение на преступление всегда наказуемо, покушение на проступок наказуемо только в том случае, когда это предусмотрено законом, а покушение на нарушение не наказуемо вообще.

Соучастие в уголовном правонарушении наказуемо за преступления и проступки, нарушение наказуемо только в том случае, если это прямо предусмотрено постановлением исполнительных органов власти.

С точки зрения уголовно-процессуального права преступления рассматриваются судом присяжных, проступки – исправительным трибуналом, нарушения – полицейским трибуналом [7].

Деление всех преступных деяний на две группы, как в проекте УК РТ, существует и в УК Германии. Содержание §12 УК ФРГ, где дается определение преступления и проступка, выглядит следующим образом: 

 Проступками являются противоправные деяния, за совершение которых минимальным наказанием является лишение свободы на более короткий срок или денежный штраф.

Отягчающие или смягчающие обстоятельства, предусмотренные в предписаниях Общей части, или для особо тяжких либо менее тяжких случаев, при делении деяний не принимаются во внимание» [8].

Из этих определений преступления и проступка, следует отметить, что критерием классификации является формальный признак – вид и размер предусмотренного в УК наказания за их совершение. Общим признаком преступления и проступка тоже является формальный признак – противоправность деяния, т.е. установление уголовно-правового запрета параграфами УК ФРГ. Кроме того, из содержания вышеприведенных определений видно, что, в качестве разграничивающего критерия между преступлением и проступком использован размер и вид наказания, а не степень тяжести противоправного деяния, которое на самом деле в действительности существует.

Англо-американское уголовное право преступные деяния не делит на преступления и проступки. В уголовном законодательстве этих государств сами преступления по степени опасности делятся на несколько категорий. Например, американское уголовное законодательство классифицирует преступления на две группы: 1) опасные преступления – фелонии; 2) менее опасные – мисдиминоры. К мисдиминорам относятся те преступления, за совершение которых законодательством предусмотрено до одного года лишения свободы или штраф. В свою, очередь мисдиминоры разделяются на незначительные мисдиминоры или нарушения. К фелониям относятся все остальные преступления, предусматривающие наказание свыше одного года лишения свободы. Следует отметить, что по уголовному законодательству большинства штатов и фелонии, и мисдиминоры делятся на несколько категорий или классов, в зависимости от которых устанавливаются пределы наказаний. Именно с этой точки зрения все фелонии и мисдиминоры по степени своей опасности относятся к классу А, В, С или, как устанавливают уголовные кодексы некоторых штатов, фелонии или мисдиминоры 1, 2, 3 степеней [9, 73].

Исходя из этого, введение института уголовного проступка связывается с возможностью дальнейшей дифференциации ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности (преступления небольшой тяжести). Обращается также внимание на то, что в настоящее время к не представляющим большой общественной опасности (небольшой тяжести) относятся преступления, существенно различающиеся между собой по степени тяжести, в то время как наказания и иные уголовно-правовые последствия за их учинение остаются одинаковыми, что противоречит законодательно закрепленному принципу справедливости уголовной ответственности. В структуре мер уголовной ответственности лиц, осужденных за преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), примерно половину составляют наказания, связанные с ограничением или лишением свободы. Поэтому в рамках понятия «уголовный проступок» предлагается определить основания для освобождения от уголовной ответственности, условия применения менее строгих наказаний и закрепить более мягкие последствия судимости.

Таким образом, можно прийти к выводу, что в понятие «уголовный проступок» могут быть заложены части мелких, незначительных преступлений, которые будут изъяты из уголовного и административного кодексов. Такой подход позволит идентифицировать уголовный проступок как деяние, которое формально содержит в себе признаки уголовно наказуемого преступления, но причиняемый вред является малозначительным и не представляет большой общественной опасности, где наказание не связано с лишением свободы.

В свете вышесказанного возникает вопрос о правовой сущности проступка: и в чем же заключается особенность уголовного проступка как институционального образования?

Как уже было отмечено понятие уголовного проступка сегодня содержится в законодательстве ряда европейских стран (Австрия, Бельгия, Германия, Франция, Швейцария) и стран постсоветского пространства (Казахстан, Латвия, Литва, Эстония) [10]. Здесь проступок рассматривается как разновидность уголовно-правового нарушения наряду с преступлениями и иными правонарушениями. Отличается проступок наименьшей степенью общественной опасности и, соответственно, наименьшей строгостью применяемых за его совершение мер уголовно-правового воздействия с использованием упрощенных процессуальных процедур.

Тем не менее, справедливости ради надо сказать о том, что в нашем традиционном понимании уголовный проступок, имеющейся в аналогах зарубежного права, представляет собой административный деликт. Административные правонарушения, в советское время выделившиеся из числа уголовных в качестве автономной категории, так и остались «вне зоны действия» уголовного права. Поэтому принципиальных отличий здесь нет, если только не искать их в той плоскости, что ответственность индивида за совершение мелкого правонарушения может считаться «административной» (т.е. взыскание могут применять суды и различные административные органы), однако по сути своей являться «уголовной», что будет выражаться в стремлении государства строго соблюдать фундаментальные процессуальные гарантии личности.

Таким образом, можно прийти к еще одному выводу о том, что в условиях гуманизации и либерализации уголовного законодательства требуется переоценка его отдельных институтов, которые призваны обеспечить развитие общественных отношений в современных социально-экономических условиях. При этом решающие аргументы за введение в национальное законодательство нового понятия об уголовном проступке с институциональной точки зрения можно обозначить следующим образом [11, 69-70]:

- излишняя насыщенность современного законодательства уголовно-правовыми запретами («мелкой преступности») и оценочными категориями (например, «малозначительность деяния»);

- целесообразность продолжения внедрения принципа гуманизации в уголовное законодательство и расширение оснований для либерализации и дифференциации уголовной ответственности;

- декриминализация ряда общественно опасных деяний, содержащихся в уголовном законе и перевод их в зону действия деликтного права;

- незначительная степень общественной опасности уголовного проступка, позволяющая применить наименее строгие виды наказания (или иные виды воздействия) в виде взыскания, что в конечном счете позволит избежать негативных последствий в виде судимости;

- необходимость расширения практики назначения уголовных наказаний, не связанных с изоляцией от общества, а также освобождения от уголовной ответственности и наказания за совершение уголовных проступков;

- применение упрощенной процедуры расследования и судебного рассмотрения материалов дел об уголовном проступке при привлечении виновного к ответственности;

- уменьшение количества лиц, привлекаемых сегодня к уголовной ответственности и к которым применяются такие виды наказаний как лишение или ограничение свободы;

- обеспечение полной и всесторонней защиты прав и свобод личности при применении к ним мер правового воздействия;

- снижение нагрузки на следственные и судебные органы.

В.В. Хилюта далее отмечает, что идея введения в национальное законодательство понятия «уголовный проступок» весьма перспективна. В настоящий момент правоведам необходимо определить лишь форму и способ реализации такой идеи [11, 148]. Однако позволим себе высказать ряд положений, затрагивающих вопрос о возможных рисках и проблемах, которые могут постичь правоприменителя в этой связи.

Если говорить о том, что наряду с административным правонарушением уголовным преступлением будет выведен самостоятельный институт об уголовном проступке и размещен в форме некоего кодекса или отдельного закона, то в этой связи возникает недвусмысленный вопрос о целесообразности такого шага. Ведь пока еще толком никто внятно не может объяснить, каково место проступка в системе уголовного преступления и административного правонарушения [11, 148]. И если сегодня мы не можем достаточно четко провести критерии разграничения между преступлением и правонарушением и при этом критерий общественной опасности (вредности) не может быть взят за основу, то что тогда будет с уголовным (административным) проступком? По каким понятным для законодателя и правоприменителя критериям мы будем проводить линию разграничение проступка от преступления и правонарушения?

Механическое переименование отдельных правонарушений и преступлений, не представляющих большой общественной опасности (небольшой тяжести), в проступок автоматически не повлечет за собой гуманизацию и либерализацию уголовного законодательства, сокращения числа преступлений и т. д. Вся эта картина может быть иллюзорной, если не решать накопившихся проблем и противоречий в области уголовного и административного права. Проведение столь серьезных реформ в области уголовного и административного права за счет введения нового самостоятельного института (который впоследствии может претендовать на ранг самостоятельной отрасли права) весьма чревато непредсказуемыми последствиями, о которых пока стараются не говорить, потому как в содержательном аспекте мало что изменится [22, 152].

Представляется, что те же самые задачи либерализации и гуманизации уголовного законодательства могут быть решены и в рамках действующих уголовно-правовых институтов. Достаточно прописать дополнительные основания и условия освобождения от уголовной ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), провести декриминализацию деяний, не дотягивающих по своей опасности до числа преступлений, откорректировать понятие судимости и расширить сферу диспозитивности в уголовном праве. Зачем все усложнять и придумывать новые институты, принципиально ничего не меняющие, кроме как самого названия? Более того, не повлечет ли введение уголовного проступка, наряду с административным и уголовным, возникновение еще одного процесса (процессуального права), который будет сконструирован по аналогии с теми же уголовно-процессуальным или административным кодексами, которые уже и так есть? А что говорить о порядке исполнения наказаний (взысканий) за уголовные проступки, и чем эти карательные меры будут отличаться от уже существующих административных и уголовных? Только сроками и исполняющими их органами? Добавит ли это дополнительных гарантий лицу, обвиняемому в совершении проступка, или, наоборот, будут урезаны его права? Трудно сказать, но очевидно, что путаницы и неразберихи здесь не избежать. Такая дифференциация не может быть эффективной, если она становится казуистичной [23, 153].

К сожалению, мы забываем, что идея деления противоправных деяний на преступления и проступки, свойственная западным канонам и образцам уголовно-правовой мысли и формально закрепленная в уголовном законе, вряд ли совместима с нашей.

Таким образом, на нашу почву пытаются искусственно наложить западноевропейскую концепцию - criminal matter. Она была разработана сугубо по причинам толкования сферы применения положений статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, с которыми столкнулись Европейская комиссия по правам человека, а затем и Европейский суд по правам человека в контексте обязанности государства обеспечить лицо надлежащими процессуальными гарантиями при предъявлении любого обвинения. В такой парадигме «единственным критерием разграничения запрещенных уголовным законом деяний на преступления, проступки и правонарушения, то есть их классификации внутри уголовной сферы (criminal matter), должно служить наказание (его вид и размер), которого заслуживает то или иное поведение» [12].

По сути, речь дальше может идти лишь о «размывании» уголовного права и делении его на самостоятельные подотрасли и институты. И, по всей вероятности, уголовный проступок в рамках самостоятельной отрасли здесь должен явиться первым образчиком [13, 148].

Тем не менее, понятия преступления, проступка и правонарушения весьма относительны (тем более, когда заходит речь об общественной опасности и формальной противоправности деяния) и могут существенно различаться в разных государствах или в одном и том же государстве, но в разное время. Здесь всегда сохраняется потенциальная и реальная возможность трансформации некоторых видов гражданско-правовых, дисциплинарных, административных правонарушений в соответствующие виды преступлений. И наоборот (история знает немало таких примеров): в зависимости от уровня развития общества и правопорядка в нем, экономического, политического состояния социума в целом. В этом и состоит существенная относительность понятий правонарушения и преступления в разных странах. Поэтому механическое заимствование положений зарубежных концепций, пусть даже и доказавших свою практическую значимость, далеко не всегда может иметь положительный эффект в другом государстве ввиду различных условий их восприятия и реализации [14, 149].

Заключения и выводи. Появление в УК РТ «уголовного проступка» позволяет разграничить общественно опасные деяния, которые хоть и относятся к преступлениям небольшой тяжести, но влекут меньший вред и опасность. Значимым преимуществом введения категории «уголовный проступок» является также отсутствие судимости и всех связанных с ней правовых последствий после прекращения уголовного преследования, осужденное лицо  за совершение уголовного проступка, признается не имеющим судимости согласно ч. 2  ст. 91 проекта УК РТ.

Однако по нашему мнению предлагаемые изменения в части освобождения от ответственности лица, совершившего уголовный проступок, не согласуются с Конституцией РТ оно может нарушат дисбаланс положениях ст. 17 и ст. 21 Конституции РТ, так как не учитывают интересы потерпевших, которым в результате проступка причинен вред. В ст. 17 Конституции РТ провозглашена, что все равны перед законом и судом и государство гарантирует права и свободы каждого, независимо от его национальности, расы, пола, языка, вероисповедания, политических убеждений, образования, социального и имущественного положения, а в ст. 21 права потерпевшего защищается законом и государство гарантирует потерпевшему судебную защиту и возмещение нанесенного ему ущерба.

По мнению председателя Верховного Суда Российской Федерации, введение института уголовного проступка станет важной мерой гуманизации уголовного законодательства, позволит укрепить гарантии справедливости правосудия и повысить эффективность превентивной функции УК РФ [15, 149].

В своем первом законопроекте ВС предлагал дополнить ч. 2 ст. 15 Уголовного кодекса нормой об уголовном проступке, под которым подразумевалось преступление небольшой тяжести, не наказуемое лишением свободы. За совершение такого проступка планировалось назначить меры уголовно-правового характера: судебный штраф, обязательные и исправительные работы.

В новом же проекте детально расписано, какие преступления могут, а какие не могут считаться уголовным проступком. В частности, термин «уголовный проступок» предлагается не распространять на умышленное причинение легкого вреда здоровью (ч. 1 ст. 115 УК РФ), преступления против военной службы (гл. 33 УК РФ), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ч. 1 ст. 207 УК РФ). Уголовным проступком также не будут признаваться деяния, за совершение которых предусмотрена уголовная ответственность, в том случае если лицо было подвергнуто административному наказанию за ранее совершенные аналогичные действия, т.е. составы с административной преюдицией.

«Из числа уголовных проступков также предложено исключить налоговые и иные преступления в сфере экономической деятельности, если статьи Особенной части УК РФ об ответственности за их совершение уже содержат примечания, согласно которым лицо, совершившее соответствующее деяние, подлежит освобождению от уголовной ответственности при условии возмещения причиненного ущерба, – отмечено в пояснительной записке. – Уголовный проступок не предлагается рассматривать в качестве самостоятельного вида правонарушения, ответственность за совершение которого должна регулироваться другой отраслью права» [20].

  Также законопроект расширяет перечень мер уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших уголовный проступок либо совершивших впервые преступления небольшой или средней тяжести, не являющиеся уголовным проступком. Помимо судебного штрафа, такие лица могут привлекаться к общественным работам и ограниченно оплачиваемым работам. «Следует отметить, что, по сравнению с соответствующими видами уголовного наказания, предлагаемые новые иные меры уголовно-правового воздействия по своему содержанию с учетом характера включенных в нормы ограничений являются более мягкими, что будет способствовать снижению репрессивности уголовного закона» [16, 149].

По мнению профессор МГУ Леонида Головко инициатива Верховного суда обсуждалась с прошлого года, но не нашла поддержки ни в правительстве, ни в администрации президента, знает. Внесение проекта в Думу носит чисто технический характер, на самом деле его судьба уже решена, уверен эксперт. Он напоминает, что действующее законодательство и сейчас предусматривает возможность прекращения уголовных дел по преступлениям небольшой тяжести, но при условии возмещения пострадавшим вреда. То есть сейчас существуют социальные ограничения в применении такой меры: чтобы ею воспользоваться, нужно заплатить. Смысл же инициативы судей в том, чтобы избавить обвиняемого от такой необходимости: его оштрафуют или просто пошлют помахать лопатой на обязательных работах, а пострадавший получит право взыскивать ущерб в порядке гражданского судопроизводства, но это же абсурд, возмущен эксперт. По его словам, такая мера привела бы к росту применения судебных штрафов, но это чисто бюрократический эффект. При этом возник бы риск «перетекания» административных составов в уголовные, как это произошло в Казахстане, где уголовный проступок уже введен в Уголовный кодекс [17,21].

Таким образом, само по себе желание разработчиков норм об уголовном проступке декриминализировать часть деяний, считающихся сегодня преступлениями, и придать им меньший статус вредоносности (общественной опасности), ввести более простое и ускоренное процессуальное производство по таким делам, не может вызывать серьезных возражений. Однако сделать это можно более простым и понятным путем (а не создавая отдельные институциональные изыскания в виде новой разновидности правонарушений) – переводом отдельных преступлений, не представляющих большой общественной опасности (небольшой тяжести), в разряд административных проступков (правонарушений). Признание же отдельных преступлений уголовными проступками повлечет за собой неоправданное усложнение сложившейся системы дифференциации юридической ответственности, сделает весьма аморфными границы между проступком и уголовной, а также административной ответственностью. По большому счету, это может означать только лишь то, что в уголовном законе появится еще одна категория преступлений (наряду с уже существующими) – уголовный проступок, которому будет придан статус преступления, однако за счет административных деликтов [18, 18, 83].

Однако зачем в этой связи менять название категорий преступлений, когда их суть (правовая природа) все равно остается неизменной? Проще подкорректировать имеющиеся правовые подходы, которые используются для решения вопроса об уголовной ответственности и наказуемости действий виновных лиц. Проблема же снижения количества лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, должна решаться путем стабилизации или улучшения криминальной обстановки в стране, выявления и устранения причин и условий совершения преступлений, их профилактики, а не за счет внесения сомнительных изменений в законодательство уголовно-правового цикла.

Таким образом, одним из важнейших направлений совершенствования мер уголовно-правового воздействия является дальнейшая дифференциация ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести). Исторически сложившаяся межотраслевая дифференциация публичной ответственности на уголовную и административную является позитивным достижением кодификационного процесса и позволяет весьма эффективно реагировать на изменение характера и тяжести асоциального поведения как посредством криминализации наиболее опасных проявлений, так и путем декриминализации утративших общественную опасность деяний с отнесением их к числу административных проступков.

Введение же «уголовный проступок» в уголовный закон понятия не только будет означать движение назад, но и противоречит сущности межотраслевой дифференциации ответственности и принципам криминализации и не востребовано современными социально-политическими, экономическими, правовыми и иными процессами жизнедеятельности государства. Уголовный кодекс должен оставаться единым и наиболее строгим нормативным актом противодействия наиболее опасным проявлениям деструктивного поведения, среди которых не должно быть проступков. Поэтому дальнейшая гуманизация уголовного законодательства в части ответственности лиц, впервые совершивших преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), при научно обоснованной необходимости может быть осуществлена посредством внесения изменений и дополнений в отдельные статьи Уголовного кодекса. [19]

 

 

 Заведующий отделом теоретических проблем

современного государства и права

Института философии, политологии

и права имени А.М. Баховаддинова

Национальной Академии наук Таджикистана,

доктор юридических наук, профессор

Доктор права,

Научный сотрудник кафедры публичного права

Факультета права Регенсбургского университета,

 Координатор Школы немецкого права в Московском

государственном университете им. М.В. Ломоносова

1. Бободжонзода И.Х. (Бабаджанов И.Х.), Кудратов М.А. О некоторых спорных институтах проекта Уголовного кодекса Республики Таджикистан: теория, законодательства и практика. Журнал "Правовая жизнь", октябрь-декабрь 2020, №4 (32). - C. 6-18.
2. Логецкий А.А. Преступление и проступок в уголовном праве xix - начала xx веков. Автореф. дисс... на соис. уч. степ. кан. юрид. наук. М. 2003. - С. 4.
3. Логецкий А.А. Указ. соч. - С. 33.
4. Головко Л. В. Законопроект об уголовном проступке: мнимые смыслы и реальная подоплека // Закон. 2018. № 1.
5. Хилюта В.В. Уголовный проступок: быть или не быть? https://cyberleninka.ru/article/n/ugolovnyy-prostupok-byt-ili-ne-byt.
6. https://articlekz.com/article/18672.
7. http://law.edu./norm/norm.asp?normID=1243018.
8. Там же.
9. Крылова Н.Е., Серебреникова А.В. Уголовное право современных зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии). – Москва: Зерцало, 1997.–С. 73.
10. http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1242733
11. Крылова Н.Е., Серебреникова А.В. Уголовное право современных зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии). – Москва: Зерцало, 1997.–С. 69-70.
12. Подробно см.: Головко Л. В. Законопроект об уголовном проступке: мнимые смыслы и реальная подоплека // Закон. 2018. № 1.
13. Хилюта В.В. Уголовный проступок: быть или не быть? Юристъ-Правоведъ, 2019, № 2 (89). –С. 148.
14. Там же. –С. 149.
15. Там же.
16. Хилюта В.В. Уголовный проступок: быть или не быть? Юристъ-Правоведъ, 2019, № 2 (89). –С. 149; Golovko L.V. Ratio of criminal offenses and administrative offenses in the context of the concept of criminal matter (the criminal sphere) // The International justice. № 1.
17. Хилюта В.В. Уголовный проступок: быть или не быть? https://cyberleninka.ru/article/n/ugolovnyy-prostupok-byt-ili-ne-byt.
18. Osipyan B. A. Criteria of lawful distinction of concepts and structures of tort (delict), minor offense, administrative offense and crime // Jurisprudence and law-enforcement practice. 2016. № 4. - С. 18; Kruglikov L., Lapshin V. About consequences of inclusion of category «criminal offence» in the Russian criminal law // Criminal law. 2017. № 4. - С. 83.
19. https://www.advgazeta.ru/novosti/verkhovnyy-sud-predlozhil-novyy-variant-zakonoproekta-o-vvedenii ugolovnogo-prostupka/.
20. https://www.advgazeta.ru/novosti/verkhovnyy-sud-predlozhil-novyy-variant-zakonoproekta-o-vvedenii ugolovnogo-prostupka/.
21. https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2018/12/20/789933-ugolovnogo-prostupka.
22. Хилюта В.В. Уголовный проступок: быть или не быть? Юристъ-Правоведъ, 2019, № 2 (89). –С. 151.
23. Там же. –С. 152.